ОЧЕНЬ ХРУПКИЙ МИР

 

Dum spiro, spero (лат.)

Пока дышу, надеюсь.

     Мои самые первые впечатления о больнице - это впечатления пятнадцатилетнего мальчика. В ту пору мне было необходимо удаление небных миндалин и аденоидов. Взрослый, старше всех, ну просто самый крутой пациент, ведь мне скоро шестнадцать.

   А когда сел в кресло и увидел перед собой стол с никелированными инструментами, мне сразу вспомнились сюжеты и сцены из книг и фильмов об инквизиции. Я загрустил, сник и мысленно попрощался с родственниками.

   Конечно, можно подкатить столик с инструментом после того, как пациент уже сидит в кресле. И конечно можно поставить его сбоку, так, чтобы нельзя было видеть все то, что на нем лежит. Но это все мелочи. А как ни странно, из таких мелочей складывается обыденная жизнь медицинских работников и ежедневная, полная новых впечатлений и новых ужасов, жизнь пациентов. Пациентом может оказаться каждый, даже тот же медицинский работник. Вечером после работы снимаешь медицинский халат. А утром приходится надевать больничную пижаму. Увы, профессия не защищает от болезней, хотя может помочь.

   Я хочу поведать вам интересную историю, рассказанную мне врачом. Этот врач с более чем пятнадцатилетним стажем стал пациентом больницы. И все его впечатления, как пациента, я расскажу вам так, как рассказал он мне. От первого лица.

   Как же мне плохо….. голова не моя, голова не со мной…. руки…ноги…не слушаются. Все пора взять в руки телефонную трубку и набрать две цифры, после нескольких протяжных гудков.

- «Скорая слушает»

- Здравствуйте, я врач, у меня явления альтернирующего синдрома Валенберга-Захарченко*, сильное системное головокружение…. диагноз….  

- Мужчина, я не поняла, а кто больной? И кто такой этот Ва… Вал… Валя Захарченко?

- Я сам и есть больной, все это со мной, у меня инсульт, мне нужна срочная транспортировка в стационар.

- Мужчина, ну вы ваще…Я так не могу работать. У меня тут машина или как его, компьютер! Мне нужно туда жалобы занести, а про диагноз здесь не написано. Вот наши фельдшера приедут, тогда тебе диагноз и выставят.

- А, я понял, пишите……

- Так бы сразу и сказали, а то синдром какой-то, я такого и не слышала. Ждите машину, бригада выезжает.

   Дверным звонком разрывает не только дверь, но и мою голову. Да иду я, иду, уже подползаю…

   На пороге два фельдшера - девушки субтильного вида. Обе в огромной, явно не по размеру спецодежде, а в руках еще более необъятные сумки оранжевого цвета. Остатки «мачо» в глубине души, так и норовили сказать: «Давайте я вам помогу». Но вместо этого из груди вырвался вопль: «О-о-о…. Только не это. Я же просил транспортировку. Пятый этаж, лифта нет».

- Мужчина, что с вами?

- Я врач, у меня….. и мне нужна госпитализация, есть договоренность с больницей и доктором, меня ждут. Но сам я передвигаюсь с трудом, мне нужна помощь.

Тут одна из фельдшеров спешно открыла сумку достала таблетку цитрамона и спросила: «Можно воды»?

- Зачем мне цитрамон?

- Это не Вам нужно, а мне. У меня голова разболелась. Сейчас, запью таблетку, и поедем.

   Приехали. Каталка…. приемный покой.

«Это врач» - доносится как сопровождение, как шифр.

   Быстро и четко, без волокит и промедления. Может быть, слово врач, действует как специальный пропуск.

   Врач приемного покоя спросил жалобы, не болен ли я диабетом, нет ли у меня аллергии. После чего ударил четыре  раза молоточком (конечно не раздевая). Приговор прозвучал быстро – «в реанимацию».

   Женщина неопределенного возраста с яркими, пылающими щеками, как у ребенка, объевшегося мандаринов в новогоднюю ночь, и такими же красными потрескавшимися руками, покатила  меня в санпропускник. Санпропускник представлял собой обычную ванную комнату с  

_______________________________________

* Синдром Валенберга-Захарченко – комплекс неврологических нарушений при инсульте головного мозга. Назван в честь врачей описавших этот синдром.

      рядом шкафчиков. Дверцы, которых были подписаны: «Укладка от педикулеза», «Мешки для трупов»…

Сразу вспомнился Михаил Зощенко: «Выдача трупов в порядке живой очереди».

   Санитарка, определяя вещи в камеру хранения, стала подробно описывать цвет рубашки, ботинок и носков. Не обращая внимания на мобильные телефоны и деньги. Только тогда, когда зашла другая санитарка и шепнула первой магическое слово «врач», отношение к вещам, которые имеют более высокую ценность, чем пара поношенных носок, несколько изменилось. Было описано все, даже пятирублевая монета, потерявшаяся в складках пальто, возможно еще с прошлого года.

   Очередное указание:

- Мужчина, раздевайтесь, трусы можете оставить, накрывайтесь простынёй.

- А трусы вы мне оставили, потому что я врач? Это льгота такая?

- Да. А что вы простынёй прикрылись как в бане?

- А как нужно?

Вот так. И меня накрыли сверху (так обычно в морге накрывают покойников).

   Коридор…Лифт…. Коридор…. Реанимация. Все отлажено до мелочей, ни единого лишнего движения. Такое впечатление, что за одну минуту сняли электрокардиограмму, взяли все, какие только можно анализы. Каждый выполняет свою задачу, и все делают единое дело.

   Как хорошо чувствовать, что тебе помогают, что ты не один в борьбе с недугом.

Первая инъекция…. как легко.

- А что Вы мне поставили?

- Димедрол с …

   Глаза открыты, горит свет, вокруг люди. А я здесь,…а может быть где-то рядом.

   Капельницы, одна, другая…. сколько литров уже закапано. Все, не могу терпеть, хочу мочиться, только, как в эти «утки» ходят? Рука онемела, не понял, что взял, попал или не попал. Постель сухая, значит все правильно.

   Второй день я здесь. Приятная неожиданность. Пришел главный врач, клиники, в которой я работаю. Как приятно, просто приятно до жути. Но и ровно столько же чувствую смущение. Больница, первый раз в жизни.

   Опять неожиданность, оказывается пациент из соседнего блока с менингококковым менингитом. Все забурлило….. это санобработка.

   - Мужчина накройтесь простынёй с головой. Включаю кварцевую лампу.

   - Хорошо, накрываюсь. А может быть, я позагораю? Зачем просто так лежать под простынёй?

- Не шутите так, а накрывайтесь.

Прошло время кварцевания.

- Ну что, жив?

- Жив. Хороший вопрос для медсестры реанимации.  

   Утро. Вот и четвертый день в боксе. Голова, как ни странно светлая и ясная, даже мысль промелькнула, а что если написать письмо жене? Хорошие мысли, я думаю, не помешают лечению.

- Дайте, пожалуйста, бумагу с ручкой.

 - Зачем?

 -  Да нет, не завещание писать.

- А что вы периодически под простынёй делаете?

- Точечный массаж, а не то, что вы подумали.

Пятый, шестой день…. Самочувствие лучше.

- Вам передача.

- Что там?

- Что-то домашнее.

- Сестра попробуйте, пожалуйста.

- Нет, спасибо.

- Попробуйте, а то вдруг отравлено.

- ?!

- А вы думаете, почему я здесь?

- Ну, Вы и шутник.

Чувство юмора, это хороший признак, значит, все наладится, значит, будем жить и работать.             

   Меня переводят из реанимации. Восемь дней я не брился, не видел свое лицо в зеркало, не принимал душ. Мылся, как мог, сидя перед раковиной на стуле. Сплошной extreme, как у космонавтов.

Я в палате.

- Парень, ты откуда?

- С орбитальной станции.

- ?!

- Из реанимации

- А-а …. знающе закивали мужики.

   Почему-то мысль о реанимации, как об орбитальной станции, мне пришла там, и не только из-за ряда бытовых неудобств, а даже в каком-то философском смысле. Реанимация между богом и землей, между жизнью и смертью, между объективной реальностью и возможно между каким-то параллельным миром. Чувства там обостряются. Возможно, понимание своего тяжёлого состояния приводит к философским мыслям и рассуждениям. По крайней мере, у меня это было так. А что делать, когда ты в сознании только когда лежишь на спине без движения. Любое движение, подъем головы, вызывало сильное головокружение и боль. Резкая слабость, невозможность ходить…. беспомощность. Ещё несколько дней назад я мог бегать, делать зарядку с отжиманием от пола, пешком наматывал десятки километров в день. Как хрупок мир, твое здоровье и жизнь. Как не совершенно…

   Зашел в душевую. Да… Борода как у министра экономики Германа Грефа, голос как у актёра Василия Ливанова, походка как у музыканта Оззи Озборна, хотя его скованность движений обусловлена другим заболеванием.

   В палате народ разношерстный. Рядом мужик с повторным инсультом, молодой парень с высоким артериальным давлением, еще один  с сахарным диабетом, еще какой-то парень со «стеклянными глазами». Явно крепко порошок нюхает, или «колёса» глотает. Как сказали мужики: «лежит ливер свой подлечивает (официальный диагноз панкреатит)». И я - врач. Больничная палата всех объединила.

Меня пришла осматривать Лор-врач.

- А что у Вас язык такой белый? Курите?

 - Нет.

- Злоупотребляете?

- Нет.

 - Неужели гастрит?

   Нормально. Если в больнице лежишь, значит с перепою. Язык белый – куришь. Интересно, здесь такая логика  у всех врачей, или только у женского пола? Лежу, лечусь.

Пришла навестить жена.

- А ты как не в часы посещений? Как тебя пропустили?

- За пятьдесят рублей, у охраны такса стабильная.

- А если с бомбой в неразрешённое время, то пятьсот рублей?

- Не знаю, не спрашивала.

- Хорошо-о-о..!

   Приходил кардиолог, очень интеллигентный и приятный мужчина около шестидесяти лет. Врач невролог – женщина отзывчивая, умная и профессионально грамотная. Да, хороших врачей, как лейкоцитов в моче: один – два в поле зрения.

   Я думал, что суббота в больнице, как обычный день, только обхода лечащего врача нет. Ошибался, очень ошибался….

   В палату занесли какого-то парня и выложили на кровать. Весь грязный, волосы как у К. Маркса, но без бороды. На нем такая же грязная, как и он сам, водолазка, драные брюки и  шерстяные носки. При нём огромные меховые варежки (на улице около нуля градусов). Парня привезли после  запоя и соответственно эпилептического приступа. Вот Вам и суббота. Через час парень пришел в себя. «Я Cергей» - сказал он. И стал всем тянуть свою грязную пятерню. Видя негативное отношение, в виде отказа от рукопожатия и своеобразными выражениями лиц, он понял это по-своему.

- А чё мужики, на прописку, сколько водки надо ставить?

- Отдыхай, спи.

- У меня стольник есть, сейчас к буфетчице сбегаю. Она наверняка подторговывает.

- Говорят тебе, успокойся, отдыхай. А что с тобой случилось?

- Шел в магазин, потерял сознание, наверное, у меня птичий грипп. Мужики, а какой номер нашей камеры? Тьфу…. палаты.

   «Скунс», так его сразу окрестили в палате за запах, не успокоился, а продолжал хаотично передвигаться по палате и больнице. Кто-то сказал, что в Америке, если скунс помочится на автомобиль, то автомобиль сразу сдают в металлолом. Все понимающе вздохнули. К вечеру  у «скунса» появилась шаткость походки и невнятная речь. Запаха алкоголя не было, видимо таблетки с собой были, съел. Его кровать рядом с кроватью Володи. Слышу обрывки разговора.

- Я вообще руками лечить могу. Над хлебом проведу – три недели стоит свежий.

- Стоит, - говоришь. А ты импотенцию и геморрой не пробовал лечить?

- Нет, надо попробовать.

   Всю ночь «скунс» шарахался по палате, выходил в коридор. Я понимаю, когда в реанимации по старой русской традиции, в ночь с субботы на воскресенье – праздник. С загулами до пяти часов утра. Тамошнему контингенту не до того. А здесь…

   Утром доложили лечащему врачу. «Скунсу» стали давать таблетки и делать инъекции. Лекарство оказало свое чудотворное действие. Он стал спать не только ночью, но и практически весь день. Просыпаясь вечером, говорил: «Доброе утро». Ел обед и ужин сразу, шёл курить и опять ложился спать.    После чего я понял, что обижаться на Лор-врача за «белый язык» было глупо. У них тут такие пациенты….

   У меня значительное улучшение. Прекратили делать капельницы, ставят внутривенные и  внутримышечные инъекции, делают массаж. Как хочется вылечиться полностью… Мое предложение расширить объем лечения, не нашло должного понимания лечащим врачом. Потихонечку стал дополнительно делать себе инъекции в кабинке душа – врачебная этика.

   На следующий день при ультразвуковом исследовании сосудов головного мозга компьютер стал сбиваться, «глючить». Врач в недоумении.

- А вы кто по профессии?

- Врач.

- Я так и думал. Как врача смотришь, так что-то не так, аппаратура ломается.

- Может энергетика такая?

- Может быть.

   Опять суббота, поздний вечер. Привезли деда и вывалили на кровать. Мужики зароптали.

- Сестра, его в реанимацию надо, он же себя не обслуживает.

- Врач сказал в палату, значит в палату, он все понимает. Вот дед тебе судно в туалет ходить.

   Ночью просыпаюсь от какого-то шума и скрежета. С минуту ничего не мог понять, потом вник. Дед надел судно на ногу и … пошел в туалет. Пошел в прямом смысле этого слова. Заходят же в больницу в бахилах, вот и он пошел в судне в туалет, раз так сказали.

  «Скунс» разведал, что в больничной аптеке продают настойку боярышника. После двух дней употребления выше упомянутой настойки, он всю ночь икал. А на следующий день он в отделении «видел Ленина». После чего его навестил психиатр. Появилась надежда, что его переведут в Кащенко.

   Мне скоро на выписку, но нужно продолжать лечение.

Звонит мобильный.

- Привет, как в больнице?

- В больнице, как в больнице.

- А чё голос осипший?

- Да вот пиво холодное пил, да икрой холодной закусывал, и пицу, как ни странно, - тоже холодную, негде было разогреть. И на тебе осип.

- А чё врачи сказали?

- Сказали, что пиво теперь только безалкогольное. И секс только с женой, чтобы не перевозбуждался.

- Во  дела.

- Скоро увидимся.

   «И вот я снова работаю, - говорил мой знакомый, и стал, более чутко относится к своим пациентам». А разве для того, чтобы понять боль, необходимо её почувствовать? И для того, чтобы понять страдания пациента необходимо переболеть этим недугом? Врачам необходимо за пациентом видеть личность и уважительно к ней относиться, а не как к абстрактному «больному». И хорошо, когда участковый врач, не от слова «участок», а от слова «участие».

Другие юмористические рассказы И.А.Воронова

ОЧЕНЬ ХРУПКИЙ МИР

ПЬЕСА В ОДНОМ АКТЕ ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

СКАЗ ПРО ТО, КАК ВРАЧ НА ВРАЧА УЧИЛСЯ

ЗАПИСКИ НЕВРОЛОГА

ЗАПИСКИ БЫВШЕГО СТУДЕНТА МЕДИКА

ПОРА НА ПЕНСИЮ

ХАРИЗМА

ФОРУМ МЛАДЕНЦЕВ

IT IS RUSSIA